Автор: Безрукова Людмила Алексеевна, бабушка кадета Кулинича Дмитрия (31 взвод)
Нельзя сказать, что этот рассказ-быль полностью основан на реальных событиях. Некоторые герои действительно имели свои прототипы и в жизни, некоторые только их черты. Но самое настоящее, что есть в этом рассказе — число погибших на войне.
Тринадцать. Именно столько жизней забрала Великая Отечественная семьи Безруковых.
В память им и написан этот очерк.
Вихрастый босоногий пацанёнок бежал по еле заметной в траве тропинке. Он бежал от самого Серебряного озера. Глазёнки его радостно блестели, он торопился первым сообщить бабе Насте новость, новость, которую каждую весну ждут жители деревушки, затерянной в бескрайних просторах России.
Добежав до поскотины, малец шмыгнул носом, отдышался, и с новой прытью рванул в деревню, но теперь он радостно и призывно кричал : «Баба Настя! Баба Настя!». Услышав
его, вышел на крыльцо старого домишки такой же старый дед Егор . Он уже знал с какой вестью бежит этот постреленок и, улыбаясь в седую бороду, окликнул его: «Что, Егорушка, укараулил?» Но Егорушка, зыркнув на деда, понесся дальше к бабе Насте. А та уже ждала его у своих покосившихся ворот, и по впалым щекам старушки катились крупные слёзы.
Подбежав, Егорка на выходе выпалил: «Прилетели, бабуля, все тринадцать, я их
пересчитал!»
«Слава тебе, боженька. С возвращением, родные», - прошептала она, глядя близорукими глазами туда, куда в военную годину ушли и не вернулись тринадцать парней и мужиков— вся призывная часть населения деревни. Тринадцать! Они ушли защищать Родину, один за другим. И одна за другой пришли похоронки — все тринадцать. Сухая и страшная военная статистика. Последняя похоронка пришла на Алешку — деревенского гармониста, балагура — мужа бабы Насти. В те годы она была просто Настенькой — первой красавицей на деревне. Назло войне, свадьбу, на которой гуляла вся деревня, сыграли в октябре сорок четвертого. А под Новый год пришла повестка. Алешка крепко обнял горько плачущую жену, целуя её в мокрые от слез глаза, щеки, губы, а она сквозь слезы пообещала, что они будут его ждать. Алешка сначала не понял, а когда догадался — улыбнулся своей лучезарной улыбкой: «Ну, тогда сам Бог велел мне вернуться, родная моя, хоть на крыльях к вам прилечу!».
Напрасно Настя ждала весточку — зимой почту не возили, дорогу заметало метровыми сугробами. А весной, по раскисшей от весенних дождей дороге, приехал на старом худом мерине почтальон, и пряча глаза, вручил Насте казенный конверт. Пронесся над деревней душераздирающий бабий крик и замер где-то за дальним лесом, потонул в Серебряном озере. Затихла деревня, замерла. Некого больше ждать, да и посылать некого — не подросли еще мальчишки, родились поздно, в тридцатых. Но надежда еще жила, и после
Победы продолжали ждать.
На следующий год, в сорок шестом, деревушка встрепенулась, ожила: ранним весенним утром над деревней, громко курлыча, величаво, острым клином, как солдаты в строю, пролетели журавли. Их никто и не видел в здешних местах, они никогда не прилетали в эту богом забытую деревню. Все, как зачарованные, следили за тем, как журавли сделали
круг над деревней и потянули за лес на Серебряное озеро. Настенька, держа сынишку на
руках, покачнулась и крикнула: «Алешенька, родной мой, любимый, ты вернулся!!!Посмотри, вот сыночек твой!». И женщины, получившие похоронки, заголосили, видя в
каждом журавле своего погибшего мужа: «Егорушка! Мишенька!». Женщины плакали
глядя на величавых птиц, а самый старый дед Миша, вытирая слёзы сказал: «Вот и
вернулись наши защитники, бабоньки».
Журавлей оберегали, чужому про них не говорили. Птицы поселились на Серебряном
озере, излюбленном месте развлечения довоенной деревенской молодежи. Иногда птицы
кружились над деревней, как будто что-то или кого-го ища, и громко переговаривались
меду собой. Глядя на них, женщины уже спокойно судачили: «Глянь, Маш, твой и здесь в
председателях, ишь командует! Настя, никак твой Алешка балагурит». Женщины, потерявшие своих любимых, давно уже мысленно разобрали между собой журавлей, и
своих бедах и радостях, от таких исповедей оттаивали женские сердца и на душе
становилось спокойнее и теплее.
Приближалась осень. Деревня с затаённой грустью ждала расставания с птицами и
каждый думал об одном: прилетят ли они весной. Журавли вернулись!
С тех пор каждую весну кто-нибудь из мальчишек обязательно караулил прилёт итиц и
радостно извещал об этом жителей. И деревня оживала и встречала своих дорогих
гостей. Уж и маленький Настин Алёшка вырос и сынок его Алексей Алексеевич. И
правнучек Егорушка. Это он первым в эту весну принёс бабе Насте радостную весть, весть
о прилёте журавлей. А на погосте уже появились могилки тех верных жён, кто встречал
самых первых журавлей.
Как-то весной, приехал в деревню из города корреспондент Дима и долго удивлялся, что нет в деревне Памятника погибшим воинам, баба Настя, похожая на высохшую былинку в поле, сказала ему на это: «Сынок, поживи у нас четыре дня, и я покажу я тебе НАШ
ПАМЯТНИК!» Корреспонденту не очень-то хотелось оставаться, но что-то в голосе старушки заинтриговало его и он остался.
На четвёртый день, как и обещала баба Настя, над деревней раздалось волнующее сердце курлыканье журавлей. Дима увидел всех жителей деревни, которые молча стояли и неотрывно смотрели на приближающийся клин. Молодой человек и сам не заметили, как открыв рот от удивления следил за полётом птиц. А они радостно пролетая традиционный круг над деревней. Кто-то негромко проговорил: «Прилетели, родные, все ТРИНАДЦАТЬ. А баба Настя с затаённой горечью тихо прошептала: «Вот, сынок, наш Памятник». Они для нас всегда живые, ведь это наши погибшие отцы мужья, братья. Почитай с самого сорок шестого прилетают каждый год- ТРИНАДЦАТЬ! А ушли, сынок‚ на войну тоже ТРИНАДЦАТЬ! Их столько‚ сколько не вернулось».
Дима был удивлен увиденному и услышанному, решил вернуться сюда осенью, чтобы увидеть как улетают это диковинные умные птицы.
Осень пришла незаметно- теплая, золотая. Подходя к дому бабы Насти, молодой человек проглотил, подступивший к горлу ком. Он успел! Над деревней, прощально курлыкая, кружились в хороводе журавли. Дима не поверил своим глазам- все Тринадцать! А поодаль кружился подросший молодняк, но не мешал прощанию. Птицы знали, что на следующий год сюда, на Родину, они обязательно вернутся и будет их как всегда ТРИНАДЦАТЬ
Пусть будет так! Вечная память тем, кто не вернулся!
